– Машка, – шепчу беззвучно.

Понимаю, что она не услышит. Сжимаю кисти в кулак от беспомощности. Понимаю, что не чувствую её рядом. И не уверен, что почувствую, даже если подойду ближе и возьму за руку. В груди разрастается болевое ощущение пустоты.

Но надежда ещё есть. Она есть! – напоминаю себе.

Маша, ты не можешь уйти! Ты не имеешь права бросить меня!

На всё воля Божья. И никаких гарантий…

Зажмуриваюсь, варясь в лаве своих оживших страхов. Снова открываю глаза, рассматривая жуткую картинку. Вот то, чего я боялся больше всего. Мой оживший кошмар.

Возможно, я пессимист, но с самого начала я был в глубине души уверен, что Машкина беременность закончится именно этим. Потому и психовал так.

А психи мои привели к тому, что Машка оказалась здесь. Долбанный замкнутый круг, который теперь не разорвать.

Пусть я буду во всём виноват, только не оставляй меня, моя девочка. Ненавидь меня, но живи, пожалуйста.

– Пора, – входит в палату врач.

– Как только будут новости, вы мне сообщите? – спрашиваю еле слышно.

– Да. Оставите мне свой телефон.

Выхожу из больницы как в бреду. Понимаю, что в таком состоянии за руль мне нельзя.

Достаю телефон, набираю друга.

– Гордей, – хриплю я.

– Что-то случилось? – тут же понимает он.

– Да. Машу ночью прооперировали.

– И?

– У меня родился сын. Маша всё ещё без сознания в тяжёлом состоянии, и прогнозы врачи дают не радужные.

Напряжённая пауза.

– Ты в больнице? Я сейчас приеду.

– Спасибо тебе, друг, – тяжело сглатываю я.

Жду друга на лавочке в сквере возле больницы. В моих руках тлеет уже вторая сигарета. Я даже курить не могу, только смотрю потерянно на огненный кончик, и понимаю, что сам тлею так же.

Хотя нет, я не тлею, я горю. Особенно когда мысли перебрасываются на ту суку, из-за которой моя жена сейчас в реанимации. Я в шаге от убийства. И понимаю, если сорвусь, то остановиться не смогу, пока эта тварь не перестанет дышать. Вот только сесть из-за этой падали в тюрягу я не могу себе позволить. У меня теперь сын… Маленький, слабый, беззащитный.

Сжимаю кулаки до хруста.

Слышу, как рядом садится кто-то.

– Свят, – голос Гордея.

Оттого, что друг со мной, становится немного легче.

– Спасибо, что приехал, – хриплю я.

– Ну, разногласия в жизни разные бывают, но есть ситуации, которые выше этого. Что случилось, расскажи.

– Я хочу убить твою жену…

– Не могу тебя осуждать за это, но при чём здесь она?

– Она слила вчера ночью Машке то самое видео. И у Маши случился приступ.

– Почему ты уверен, что это она? – недоверчиво.

– Она звонила среди ночи. Как всегда, навеселе, а потом звонила снова, просила помочь, потому что в очередной раз вляпалась куда-то. Я её послал, она обещала отомстить. Вот, – зло усмехаюсь, – сдержала слово, сука.

– Что за видео? – хмурится Гордей.

– Я расскажу сначала. Давно хотел это сделать.

Гордей показывает всем видом, что весь внимание. Тяжело вздыхаю, собираясь с мыслями.

– Всё началось, когда я узнал, что Машка залетела. Против моей воли и воли врачей. Просто перестала пить таблетки и потом скрывала от меня, пока могла. А я ведь не просто так не хотел, я за неё боялся. Дико боялся. Ты ж знаешь про её сердце…

– Знаю, и? – хмурится Гордей.

– Короче…

Выдаю ему всё, ничего не утаивая, не приукрашивая. Скрывать мне больше нечего, да и устал я. Пусть лучше морду мне набьёт, но всё узнает.

– Вот так появилось это видео, – сокрушённо качаю головой. – Да, я мудак, сам виноват, хоть и уверен, что в алкоголь мне подсыпали какую-то дрянь. Но доказывать что-то уже поздно. Я почти ничего и не помню, но… сделанного не вернёшь. Я нахуевертил, теперь расплачиваюсь. А жена твоя…

– Бывшая! – кривится Гордей.

– Бывшая. Она, кажется, вообще берега потеряла. Ты в командировку, она в загул. Ну и ещё поняла быстро, как я очкую, что Машка узнает о моём проколе, и начала борзеть с каждым днём всё больше. Я её загулы прикрывал, я её из всяких задниц вытаскивал, а она упивалась тем, что получила власть надо мной. И хитрая сука, каждый раз, когда я пытался выпутаться, она всё так обставляла, что я только глубже увязал.

– Вот ты дебил! – психует Гордей.

– Согласен, – развожу руками.

– Почему ты мне не рассказал? Или так удобно прикрываться тем, что “типа” не мог отказаться, и снова наступать в дерьмо?

– Ты не представляешь, сколько раз я собирался тебе расколоться. Помнишь, как мы с тобой сидели до утра в офисе?

– Да. Припоминаю, – недовольно сводит брови.

– Но эта сука как чувствовала, – хлопаю себя в раздражении по колену.

– Да, Наташка тогда неожиданно приехала, – вспоминает Гордей.

– Ага. И не просто приехала. Она же просекла, что я хочу тебе признаться. И показала мне, пока ты выходил, сообщение на таймере для отправки моей жене. Таймер на полчаса и каждый раз она должна была его продлять.

– Хм, да, я помню, как тебя крыло, только я не мог понять, почему.

– Теперь ты знаешь, – развожу руками. – И потом Наташка много раз повторяла, что если ты узнаешь, ей терять будет нечего.

– Хорошо, но как сейчас ты допустил, что эта мерзость ушла твоей жене?

– Вот так, – развожу руками. – Я был уверен, что теперь Наташке уже нет смысла отправлять его Маше. Зачем? Она и так всё знает. Но эта упоротая решила нагадить напоследок хотя бы так. И у неё получилось. Гордей, я реально ведь хочу её грохнуть. Давно. Я много раз представлял, как сжимаю руки на её шее, она задыхается и сдыхает!

– Ты знаешь, меня тоже посещали похожие мысли. Но… что ты этим добьёшься? – жёстко усмехается.

– Не знаю, – зажмуриваюсь, пытаясь погасить кровавую пелену перед глазами. – Я бы так и сделал, но в тюрягу мне теперь нельзя. У меня сын… И Машка…

– Ну хоть какие-то проблески разума. Поехали, мститель недоделанный, – поднимает меня на ноги друг. – С такими как Наташка нужно по-другому. Убить – это глупо, да и не самое для неё страшное.

– Ты о чём?

– Поехали-поехали. К себе тебя отвезу, Анька тебя хоть накормит, а то на зомби уже похож стал. А с Наташкой разберёмся. Будет ей бумеранг!

Глава 13.

Друг привозит меня по незнакомому адресу.

– Ты снял или купил квартиру? – спрашиваю, оглядывая безразлично район.

– Пока снял. Дальше видно будет. Пойдём.

Нас встречает его рыжая невеста. Гордей с порога её зажимает, целует в губы, отправляет на кухню. Девчонка смущается слегка и быстро сбегает, гремит там тарелками.

Я иду в ванную. На автомате мою руки, умываю лицо прохладной водой.

Слышу, как Гордей тихо переговаривается с Аней. Мелодичный женский голос, тихий смех. И тоска сжимает грудь новой волной.

Потому что Маша также всегда меня встречала, на стол накрывала, делилась новостями. Как-то не слишком ценил это раньше, как должное воспринимал, а сейчас режет от осознания, что больше может и не повторится.

Выхожу на просторную кухню, падаю на диванчик. На столе дымятся тарелки с супом. Запах приятный, желудок протестует от голода, но нервный спазм не позволяет думать о еде.

– Давай, Свят, поёшь, – толкает тарелку ко мне Гордей. – Иначе Аня обидится, и гостем у нас ты больше не будешь.

Выпрямляюсь, уныло вожу по тарелке ложкой, собравшись с мыслями, насильно проталкиваю в себя глоток. Вкуса не ощущаю, но повторяю действие. На автомате засовываю в себя ещё несколько ложек.

Всё, больше не могу.

Гордей достаёт бутылку, наполняет рюмки.

– Нет! – мотаю головой. – Пить не буду.

– А это в качестве успокоительного. Давай, по одной. Или сейчас как коту валерьянки накапаю.

– Ладно, давай.

Обжигающий алкоголь прокатывается по пищеводу, немного согревая внутри. Кое-как доедаю суп. Мне силы нужны, раскисать сейчас вообще не в тему.

Аня суетится с чаем, ставит пирог на стол, наполняет кружки и тут же убегает, тактично оставляя нас вдвоём.